Между Доном и Волгой, недалеко от хутора Паньшино, стоит курган. Много веков этот курган был бе­зымянным. Во время битвы на Волге, когда началось окружение армии Паулюса, он вошел в приказы и сводки как высота 56,8. Тут были тяжелые сражения.

С той поры степной курган получил имя героини, которая повела бойцов на штурм высоты, и, проявив чудеса храбрости, пала здесь в бою.

За  много сотен километров от  Волги,  на  черноморском берегу, в Артеке, стоит камень Славы, на кото­ром тоже записана ее фамилия, ставшая легендарной. А в Киеве, где она жила, росла и мужала, есть ули­ца Марионеллы Королевой... Это ее полное имя. Но с детства все звали ее так, как называла ее мать, — Гуля.

Записная   книжка   Гули

Мы долго искали школьные тетради Гули, а нашли только ее старую записную книжку.

Здесь много адресов и фамилий французов, поля­ков, индусов, негров. В Артеке, в интернациональном детском доме, Гуля подружилась с детьми зарубежных пролетариев, коммунистов, погибших в борьбе за сво­боду.

Юная парижанка Ляркад —ее давняя приятельница, и через Гулю весь класс переписывается с детьми ра­бочей окраины Парижа.

Потом Марионелла сама стала вожатой в украин­ском лагере для сыновей и дочерей героических испан­ских республиканцев. У маленьких мадридцев она переняла революционные, антифашистские мелодии, а их научила петь украинские песни...

Гуля увлекается  музыкой, книгами и спортом.

Нетрудно понять, как в ее записной книжке появи­лись номера телефонов стадиона, бассейна, спортивного зала. Ведь Королева — одна из лучших юных спортсменок Киева.

Занимается гимнастикой. Играет в теннис и бегает на коньках. Побеждает в заплывах, соревнованиях пры­гунов. Она в первой паре рекордсменов Украины по гребле.

А почему в ее блокнот записаны телефоны киевско­го зоопарка и ветеринарной лечебницы?

«Я —старая юннатка и очень люблю всякое зверье, от ежиков до слонов», — написала она в ответ на одно письмо зрителей.

Отправившись по следам Гулиной записной книжки, мы разыскали некоторых ее учителей, старых школьных товарищей. Они говорят:

— Гуля далеко не всегда была в списках отличниц. Заботилась не об отметках, а о знаниях.

И читала серьезно и много.

Из Пушкина, Шевченко и Маяковского знала на па­мять тысячи и тысячи строк.

Училась, читала и много думала. Ее любимые слова: «Надо подумать».

Всадница   на   белом  коне

Тридцать лет назад на афишах, расклеенных по ули­цам советских городов, появилась юная всадница на белом коне.

Через несколько месяцев, словно сойдя с афиш и экранов прямо на Крещатик, она возглавила празднич­ную колонну киевских пионеров и школьников.

Это была Гуля Королева в роли дочери партизана.

В кино она снималась с детства.

Тогда готовили кинофильм «Каштанка» по Чехову. Нужна была девочка для съемок в эпизодах, когда бедная Каштанка теряет хозяина на Трубном рынке, где продают рыб, птиц и всякое зверье.

Режиссеры долго искали исполнительницу. И выбра­ли Гулю. Ей было три года.

За первой ролью — вторая...

С обложки журнала «О наших детях», который в 20-е годы редактировала Надежда Константиновна Крупская, из огромной буквы «О» на читателя лукаво глядела маленькая героиня «Баб рязанских». А исполнительница   тем  временем   охотилась  на  бабочек, соби­рала цветы и лечила куклу.

Когда Гуле поручили заглавную роль в картине «Дочь партизана», ей шел двенадцатый год.

— Я все чаще забываю, что я Гуля Королева. И на­чинаю думать и переживать так, как думает и пережи­вает моя Василинка.

Отец и мать Василинки — из тех солдат Октября, которые сражались за Советскую власть в первых пар­тизанских отрядах. Мать погибла от вражеской руки, защищая революцию.

Живет Василинка в селе на Украине. Это бурные и нелегкие 30-е годы. Идет коллективизация. Пионеры — в самом вихре событий, и Василинка — надежная по­мощница отца, организатора первого колхоза.

Столкнувшись с кулачьем, партизанская дочь не по­боялась ни опасности, ни врагов, загнавших в болото всех колхозных лошадей. Василинка спасает их и вер­хом на коне возвращается в село...

Сыграть Василинку оказалось делом нелегким. Но Гулино проникновение в образ было поразительным, а работала она с необыкновенным упорством и трудо­любием.

— Мою лошадь зовут Сивко. Доброе, но упрямое создание. Учусь верховой езде, в седле и без седла, га­лопом и шагом...

Гуля стала так ездить, словно всю жизнь провела в седле.

По ходу действия юной всаднице приходилось пре­одолевать всякие препятствия, а Сивко повел себя весь­ма капризно, и как с ним ни бились, ничего не получа­лось.

— Придется отложить съемку, — сказали режис­серы.

— Нет, выйдет, — крикнула  Гуля, — я добьюсь. И, уцепившись за гриву лошади и несясь во весь опор, она заставила Сивко взять барьеры.

Наконец бесстрашная Василинка начала свой путь по экранам городов и сел. В Киеве фильм демонстрировал­ся одновременно в девяти кинотеатрах. Василинку по­любили и юные и взрослые кинозрители.

С юга, с Черноморского побережья, писала пио­нерка:

«Гуля! Я считаю, что ваша картина — о классовой борьбе в деревне. Правильно я поняла? Я из шестого класса.

Гуля, часто думаю о тебе. Может быть, скоро встре­тимся или увижу тебя в новой картине.

Напиши мне: трудно ли сниматься в кино и как у тебя дела в школе?..»

Эти два вопроса Гуле часто задавали — ив пись­мах, и во время встреч с юными зрителями.

— Сниматься интересно, только трудно стоять, не двигаясь, перед камерой, когда тебя мухи кусают за ноги.

Непосредственность Гулиного ответа вызывала улыб­ки. А разговор принимал серьезный оборот. И вопросы требовали ответов прямых и точных.

— Какие у тебя отметки? И не имеешь ли ты непри­ятностей в школе из-за своих кинодел?

— «Удовлетворительно» — нет. И «неудовлетворитель­но» — тоже нет. Только — «хорошо» и «очень хорошо».

Но как трудно сниматься и учиться!

Нелегко давалась и борьба с самой собой, предстоя­ло выработать настоящий характер. «Партизанская дочь» даже задумывала поступить в военную школу, чтобы закалить свою волю.

Успех Василинки, афиши, портреты в газетах, сотни писем, кинофестивали и встречи со зрителями не вскру­жили Гуле голову.

Среди рецензий, очерков, статен, посвященных талант­ливой юной актрисе; пусть не затеряется одна малень­кая заметка, которую мы нашли в ее киноальбоме.

Тридцать лет назад она была напечатана в газете «На змину» и подписана: «Пионерка Гуля Королева».

«Готовясь к картине и снимаясь, я многое узнала о битвах за революцию. Своей Василинкой я хотела ска­зать, что советские ребята бесконечно преданы Совет­ской власти».

Мы узнаем в Гуле черты пионерского племени, весе­лого и беспокойного, неутомимого и деятельного, кото­рое много училось и работало, сажало деревья и выра­щивало молодняк, собирало металлолом и охраняло урожай, переписывалось со всем миром и задумывалось над его судьбой.

Когда в Ленинском райкоме Киева Гулю принимали в комсомол, десять пар юных глаз внимательно и по-дружески смотрели на нее.

— Кажется, все ясно. Есть еще вопросы к Коро­левой?

— У меня.

— Спрашивай.

— В кино отважной дочкой партизана мы тебя ви­дели. Ну, а если завтра нужно будет свершить что-ни­будь особенное, проявив смелость, волю... Ты сможешь?

— Постараюсь.

В комедийном фильме «Солнечный маскарад» Гуля сыграла одновременно две роли — парня и девочки.

А впереди ее ждала большая и трудная роль Варьки. Режиссер Л. Луков предложил Гуле сниматься в кар­тине «Я люблю». Это фильм о старом Донбассе.

В сердце Гули глубоко запали рассказы бывалых людей о Донбассе нищих поселков — «собачевок», о шахтерах, которые запрягались в салазки и, словно кроты, прогрызали угольный пласт_;

Варька — внучка Никанора. Потомственный хлебо­роб, много лет проработавший на чужой ниве, он пришел в Донбасс попытать счастье под землей. Искал лучшую долю, а нашел смерть.

За лишний пятак Никанор согласился работать в опасном пятнадцатом забое. И вот уж его несут на угольных носилках, покрытых брезентом.

Варька стоит у тела деда Никанора, и горячие сле­зы капают на глубокие морщины, которые жизнь так густо посеяла на старом шахтерском лице.

После съемок этих эпизодов актер Чистяков, испол­нявший роль шахтера Никанора, спрашивал:

— Гуля, милая, откуда у тебя такая правда и сила переживаний? Знаешь, мне казалось, будто я в самом деле умер. Лежу и чувствую, как падают настоящие Гулины слезы. У меня от страха даже волосы на голове зашевелились.

Среди участников этой картины были такие большие мастера, как В. Гардин, Н. Ужвий.

— Из впечатлений, которые у меня остались от съемок картины «Я люблю», пожалуй, наиболее яркие связаны с Гулей Королевой, — вспоминает Н. М. Уж­вий. — С первых съемок меня взволновали простота, серьезность и глубина Гулиной игры.

Когда я посмотрела уже готовую картину, решила: это вырастает большая актриса.

Разговор   с   военкомом

Давно отзвенел для Гули последний школьный зво­нок.

Идет весна 1941 года... Королева—киноактриса и студентка. В новом фильме ей предстоит сыграть роль молодой героини гражданской войны.

До съемок еще далеко, а экзамены уже сданы, и завтра, в воскресенье, два заядлых спортсмена — Гуля с мужем — отправятся на праздник открытия нового стадиона.

Начало в три.

Но открытие стадиона не состоялось.

В этот день утром на Киев упали первые фашист­ские бомбы...

Тревожное и грозное слово «война» ворвалось в го­род, в его мирные дома.

Тяжелое известие об оставлении Киева пришло к Гуле в Уфу.

Гулиному сынишке Ежику еще не было двух меся­цев, когда Королева явилась в военкомат.

Первый разговор с военкомом.

— Я спортсменка, стрелок, наездница...

— У вас на руках ребенок...

— Но ведь Родина в опасности.

Королеву послали работать в госпиталь.

С утра до поздней ночи она занята в операционной, в палатах. И при этом талантливая актриса, ставшая медсестрой, еще успевает выступать с концертами. Ее прекрасно слушают, горячо провожают.

Она видит, как выздоравливающие раненые молча и долго стоят у карты Родины. Она знает, о чем их тревоги. На фронтах труднейшее положение.

И ни днем, ни ночью, ни в палате у постели ранено­го, ни дома у колыбели сына Гулю не оставляет мысль...

«Твое место только на передовой. Но Ежик еще со­всем мал?!... Однако завтра может быть уже поздно... Во имя сына это нужно сделать именно теперь».

«Военному комиссару города.

Я вижу весь смысл своей жизни в том, чтобы немед­ленно отправиться на защиту Советского Отечества, на защиту своего сына.

Прошу послать меня на фронт. Я готова отдать свою жизнь, только бы жила Советская власть и счастливы­ми росли наши дети.

Марионелла Королева».

Военком, старый солдат, провоевавший всю граж­данскую, колебался.

Королева настаивала. Разве вся ее жизнь не была подготовкой к большим испытаниям?

Военком узнавал повзрослевшую дочь партизана, ко­торую когда-то видел в кино.

Возвратившись из военкомата, Гуля сказала:

— Дорогие, будем прощаться... Меня взяли в армию.

Она обняла Ежика, расцеловала мать, отчима. И уже на пороге, в последний раз обернувшись, урони­ла слезу.

Это было в мае 1942 года.

                                                                                                                                                 И. Тельман